Интервью с Владимиром Кареловым

- Многие относятся к татуировке как к чему-то несерьезному. Чем обусловлено Ваше серьезное отношение?
- Для меня тату - определенный зарок, постулат. Это принятие на себя ответственности, от которой уже никуда не уйти. Слова о том, что татуировка будет жить с тобой и с тобой умрет, - сказаны неспроста. Человек носит ЭТО на коже до самого конца. Поэтому тату-это едва ли не предельное самовыражение индивида, его мировоззрение, философия. Это религия, если хочешь. То, что ты видишь у меня на плечах - это мои взгляды на жизнь во всех ее проявлениях.

- В Ваших татуировках преобладает японская тема.
- Потому что она глубоко волнует меня. Я давно занимаюсь изучением исто-рии японской татуировки. Считаю, что это самое концептуальное направление в мировом тату-процессе. Самовыражение у японцев - под дланью искусства. При этом японская татуировка жутко экстремальная и очень жесткая. Однажды на международной тату-конвенции в Амстердаме я наблюдал работу японских мастеров. Японцы делают татуаж не машинками, а длинными палочками с отточенным резцом на конце. Процедура сверхболезненная: после сорока минут люди отрубаются. Но это нормально, так и должно быть. Тату - это боль. Глупости, что татуировку делать не больно. Больно. Но боль эта - благостная, это процесс рождения, который всегда связан с болью. И боль мы должны испытывать постоянно, ибо все истинное в этой жизни - через боль.

- Изменилось ли отношение к тату в России за последнее время?
- С момента основания нашего клуба (1995 год - ред.) в сознании граждан города Москвы произошли кардинальные изменения в этом вопросе. Самое главное: идея каких-то синих шлепков на теле постепенно сходит на нет. Люди, которые делали себе татуировки 25 лет назад, приходили к нам и "забивали" их цветными рисунками. И были страшно счастливы и довольны.

- О чем Вы думали прежде всего, создавая Tattoo Fan Club?
- В наши задачи входило объединение всех "кольщиков", работающих отдельно по Москве. Объединить по желанию, не авторитарно. Чтобы "кольщики", находясь в постоянном творческом общении, набирались опыта и всей компанией прогрессировали. Ну и, безусловно, мы создавались для движения тату - движения в массы. И только. Клуб не имеет глобальных коммерческих целей и задач. Тогда, в 95-м, все происходило по наитию, потому что в России это совершенно новое дело. И поначалу сама идея клуба воспринималась как утопическая. Могли бы вы представить себе мо-сковский клуб любителей татуировки, допустим, в 1985 году? Ясное дело, что это или стеб или прикол "ветеранов броуновского движения" с зон. Поэтому ставку на что-то конкретное мы не делали.

- Где Вы находили мастеров и сколько их сейчас работает в клубе?
- Сейчас постоянных "кольщиков" у нас четверо. Хотя было гораздо больше. Со многими пришлось расстаться. Дело в том, что клуб имеет определенные претензии к своим членам. Ну, что-то вроде устава. Например мы не приемлем пристрастия к опиатам и, в частности героину. Не приемлем в татуаже дьявольскую тему. Особое внимание отводим вопросам дисциплины, некоторые люди, скажем так, не прошли тестирования. Увольняю татуировщиков не лично я, а общее собрание "трудового колектива". Кое-кто из мастеров потом возвращался, их вновь принимали в клуб, давали испытательные сроки. Но люди снова не выдерживали, время от времени плевали, по большому счету, на своих товарищей. Что обидно: мастера-то были по-настоящему талантливые, художники в смысле этого слова. Не то что они стали хуже работать, просто растеряли все, начали делать мазню, "бутерброды".

- Есть ли у Ваших мастеров фирменный стиль, отличающий их от других московских татуировщиков?
- Определение подобной "фирменности" - прерогатива профессионала, человек щего. Наши мастера делают все. Никаких ограничений, кроме уже упомянутого лизма, у них нет. Так что у каждого свой индивидуальный стиль. Да, есть такое понятие, как школа. Но есть, допустим, Рембрандт, есть Ван Дейк, его ученик. Стилевые налицо, но оба делают одно и то же. У учителя есть "Ночной дозор", а ученика нет. Зато есть другие вещи, не менее ные.

- Какое место, на Ваш взгляд, с занимает русское тату в мировом процессе ?
- Достойное. Конечно, все движение происходит, главным образом, в поганых Штатах. Тату-периодика идет в основном оттуда, тату-салонов там огромное количество. В США это нормально, это часть повседневной жизни. Но при этом деградация того же американского тату очевидна. Американцы - это люди без особых жизненных запросов, биг-маки и чизбургеры. Какие тут могут быть духовные искания? Американские мастера просто берут готовые рисунки и штампуют их на кожу. Один за одним, как конвейер. И все. А русские татуировщики невероятно талантливы. Мы отказались от готовых рисунков, хотя это заметно упро-щает процесс. Допустим, мои мастера всегда беседуют с клиентом, долго и нудно. Зато в результате предлагают ему что-то индивидуальное, единственное в природе, как говорится, только для него. Считаю, что у русского тату большое будущее. Уже сейчас россияне привлекают всеобщее внимание на международных конвенциях. Не хватает только опыта, но это дело наживное.

- Сами Вы когда-нибудь татуировали человека ?
- Только себя самого, и то не полностью. Себе я делаю татуировки только у наших мастеров. Никаким посторонним не доверюсь, будь они даже супер-профессионалы.

- Что Вы больше всего цените в людях, и чего не смогли бы простить ни при каких обстоятельствах?
- Не простил бы, естественно, предательства. А больше всего люблю самих людей. Мне нравится наблюдать за людьми, потому что на свете нет ничего интереснее человека.

- Все президенты в России регулярно делают какие-нибудь заявления. Что скажете Вы?
- Все будет правильно.

Материал любезно предоставлен Владимиром Кареловым.